Продолжаю выкладывать фичи by Grozny
Письмо другу
Grozny
Пародии
И снова привет! Добрался, устроился, мотаюсь туда-сюда. Квартира хорошая, все при ней: тараканы и муравьи, грязный подъезд. Зато дешево. Входишь в подъезд – душа радуется: “Укуси мои коленки!” – написано без ошибок и во всю стену. Интеллигенция. Между первым и вторым этажом – “Родион жирный козел”. Сложно не согласиться. Завтра пойду искать Родиона – проверять, такой ли он козел, как пишут. Чуть было не сказал “пишут в газетах”.
Идем выше. Не хочу вас огорчать, сэр, но нам подниматься до четвертого этажа. Крепитесь.
Огромная батарея. Лежит на площадке. Не пройти не проехать. Что это? Овсянка, сэр! Бегом отсюда! Бежать подальше! Переползаем через труп батареи. (И где ж такие делают… явно не стандартная… трубы вареные. Тоже такую себе домой хочу. Я по ней вечерами молотком бить буду. Звук, наверное, потрясающий. Привет соседям.)
“Лена, я тебя люблю!” – вдоль лестницы. Я тоже, Лена, я тоже. Встречу – непременно пришибу. Автора на бис. “Киса чмо”. За что ж так сразу? Я бы обиделся.
Зажмите нос, сэр – тут пахнет. Лучше не спрашивайте, чем. Договорились, зажимаю нос и рот, дышу ушами, боюсь спросить, что же может так благоухать. По лестнице поднимаемся со скоростью построения коммунизма – темно и не видно ни зги. Хоть бы свет в конце тоннеля какой мелькнул. Бум – упал проводник-хозяин. Чувствую гордость за себя – я тут первый раз, но не падаю.
Простите, сэр, тут темно. Вижу. Нет, скорее не вижу. Ощущаю себя самого источником назойливого запаха, который царит повсюду. Плевал я на пунктуацию и такт, спрашиваю, что так пахнет? Овсянка, сэр! Где-то я это уже слышал. Самогон гонят, сволочи. Прикидываю в уме – сколько до ближайших праздников. Почти две недели до первого мая. Боюсь представить, что будет первого мая. Очередь за самогоном и пляски вокруг сбитой лампочки – хорошо. Дебош и драки с моим участием – как логическое продолжение плясок.
Надеюсь, этих соседей я до первого мая отсюда выживу. Соседи – проходи, самогон стой, раз-два! Сам продам. Привет Менделееву. Наивный. Утверждал, что водка и самогон должны быть крепостью сорок градусов. Тут, судя по запаху и крикам из-за двери, варят раз в пять крепче. Знаю, я знаю, что не бывает самогона крепостью двести градусов. Но можно ведь подогреть. Наука – спать, раз-два!
Лифт? Забудьте, сэр! Лифт в этом доме не ставился. Есть в особняке нового русского, что недалеко от дома, на горочке. Хочу быть новым русским. Здесь нигде не записывают в их ряды? С кислой миной прикидываю стоимость снятия под жилье особняка нового русского. Настроение падает прямо пропорционально расчетам.
Почти пришли, сэр! Еще один этаж! Крепитесь. Дышать можно? Пока лучше не надо. Вопросов больше не имею... что это?! Это человек, сэр. Он лежит. Вижу, что лежит. И вообще, нечего на нем стоять, сэр, пойдемте лучше дальше. Воображение и ехидное подсознание услужливо рисует картины позднего возвращения домой. Приказываю ему заткнуться, и без того тошно. Заткнулось, падла. Не забыть бы сегодня утопить его. В пиве.
“Если хочешь горячего секса, звони по телефону нн-нн-нн”. Первым делом. Непременно. Обязательно. Скорей бы подняться до квартиры. Извините, сэр, телефон не работает. Надо чинить. Всего-то? А полы вам не поменять?! Если не сложно, сэр, то можно еще и обои наклеить. Привет Тайсону, я бы сейчас тоже с удовольствием кого-нибудь за ухо укусил. Нич-чо, прорвемся.
“Возлюби ближнего своего” - красными буквами. Я б тебя, неизвестный автор, попадись ты мне сейчас, любил бы часто и помногу. Чувствую, соседей своих я возлюблю, как самого себя.
Шаги сверху – кто-то спускается. Надо же, по звуку я думал, что топает носорог. Оказалось – дама. Как это там, знаете ли… Носорог плохо видит, но при его весе это не его проблемы. Точно. Долго думал, как отлепиться от стенки после прохождения мимо этого стратегического бомбардировщика. Кто сказал, мужчины не собаки, на кости не бросаются?! Еще раз встречусь с ней в подъезде, попаду в реанимацию. Как попавший под поезд.
Секс-бомба. После десяти взрывов. Прошла, повернулась и улыбнулась. Долго убеждал себя, что в подъезд блевать нехорошо. Завтра надену повязку на глаз, покрашу зубы в черный: пойду к бомбе в гости. Авось, ее инфаркт хватит – назовут благодетелем всего подъезда. Если выживу. Заранее, что ли себе памятник поставить? Угу, и место под могилку купить – это снова ехидное подсознание. Как бы тебя, зар-р-разу, вырезать? Точно, утопнешь ты сегодня в пиве. Подсознание заверещало испуганно. Вот так-то, знай, кто здесь главный.
При мыслях о главном, желудок забурчал. Хочу жрать, говорит. Кушать, кушать, а не жрать. Это ты, - заявил желудок, - кушать хочешь, а я жрать хочу. Так, еще один кандидат на утопление. Будь ты, желудок, хоть трижды праведником, потопа тебе не избежать, редиске. Эти мысли немного согрели. Даже смог отлепиться от стенки и выдрать оттуда же проводника.
Спасибо, сэр, я еще жив. Не боись, недолго тебе еще осталось: мрачно прикинул, где прятать труп, если квартира окажется под стать подъезду. Ну вот, сэр, почти пришли. Здесь перил нет, за стенку лучше не держитесь. За тебя, что ли держаться, хрыч старый?! Бормочу вялое “Спасибо, Берримор”. Обиделся. Решил, что матом. Я, говорит, раньше, гравредом в многотиражке заводской работал. Это к чему? Случай вспомнился, Михаил Веллер еще писал: съезд редакторов со всего Союза. Открытие поручили Панферову. Открытие – в десять утра, а господин ( тогда еще товарищ ) Панферов, в десять если куда и вставал, так это чтобы принять сто грамм после вчерашнего и упасть снова спать. Вывели его под руки, злой, как цепная сука, текст перед ним положили – читай, мол, дядя умные речи. Ага, щаз-з-з!
Воды выпил, текстом губы вытер, пот им же протер, сморкнулся в листы и сказал: “Всех редакторов… я бы перевешал… как паршивых собак. Но пока это не в моих силах… особенно сейчас… ох… Всесоюзный съезд редакторов объявляю открытым! вашу мать…” (с) Веллер
Перил нет – так и не надо. Изображаю канатоходца. Руки в стороны, сумки в зубы. Когда дошел до последнего пролета, понял, что такое счастье. Если так каждый день ходить буду – стану философом.
Пришли, сэр! Оу-е. Возрадуемся, братие. Я не пью, потому что невкусно. Но налей мне сейчас кто сто грамм – без закуски – за милую душу выпил бы. Щелк, щелк, хрям! – дверь открывается. Ничего дверь, симпатишная. Вспоминаю все известные молитвы, хватаю сумки, шагаю вперед. Глаза закрыты, дыхание задержал – ну, будь что будет!
Аминь!
__________________
так это и ежу понятно..... то есть бля..... ну ты понял 
(ц) Boroda
- Мыкола, ты слыхал, як москали ICMP-пакеты называють?
- Як?
- Пинги!..
Адрес поста | Наябедничать | IP: Logged
15.11.2002 15:01
и ещё немного на буржуинском
. Даешь больше дятлов. Нужных и разных, тем более, что последние дятлы остались во втором Хуморе! 
Джеймс Шерман. Hu's on first
